25 января традиционно отмечается Татьянин день — который, с одной стороны, День российского студенчества, потому что домовая церковь первого российского университета, московского, освящена в честь св. Татьяны, а с другой — день, в который принято поздравлять носительниц этого традиционного русского имени с именинами.

В советские годы, как известно, традиция отмечать день ангела практически исчезла, так что отмечающих день рождения сплошь и рядом называют «именинниками». Татьянин день — исключение. Не столько, впрочем, благодаря св. Татьяне университетской, сколько благодаря Татьяне Лариной, на чьи именины выпали самые драматические события в «Евгении Онегине» (еще и подчеркнутые и выделенные в одноименной опере).

Но помимо эмблематической Татьяны Лариной, русская литература богата и другими Татьянами. Вот некоторые из них.

1. Татьяна Юрьевна из «Горя от ума»

Представляя героиню «Евгения Онегина», автор уверяет, что впервые вводит героиню с таким именем на страницы русского романа, и досадует: «Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, например: Агафон, Филат, Федора, Фекла и проч., употребляются у нас только между простолюдинами». Между тем уже в «Горе от ума» фигурирует какая-то важная барыня по имени Татьяна, которая явно принадлежит к предыдущему поколению. Впрочем, злоязыкий Чацкий о ее влиятельности отзывается очень иронично, — почти впрямую заявляя, что предпочитает важной барыне хорошеньких девушек.

Молчалин
Да это, полно, та ли-с?
Татьяна Юрьевна!!!
Известная, — притом
Чиновные и должностные -
Все ей друзья и все родные;
К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить вам.

Чацкий
На что же?

Молчалин
Так: частенько там
Мы покровительство находим, где не метим.

Чацкий
Я езжу к женщинам, да только не за этим.
2. Прачка Татьяна из Муму
А вот это как раз Татьяна-крестьянка.

2. Татьяна. Рассказ «Муму».

«Татьяна, состоявшая, как мы сказали выше, в должности прачки (впрочем, ей, как искусной и ученой прачке, поручалось одно тонкое белье), была женщина лет двадцати осьми, маленькая, худая, белокурая, с родинками на левой щеке. Родинки на левой щеке почитаются на Руси худой приметой – предвещанием несчастной жизни… Татьяна не могла похвалиться своей участью. С ранней молодости ее держали в черном теле; работала она за двоих, а ласки никакой никогда не видала; одевали ее плохо, жалованье она получала самое маленькое; родни у ней все равно что не было: один какой-то старый ключник, оставленный за негодностью в деревне, доводился ей дядей да другие дядья у ней в мужиках состояли – вот и все. Когда-то оде слыла красавицей, но красота с нее очень скоро соскочила. Нрава она была весьма смирного, или, лучше сказать, запуганного, к самой себе она чувствовала полное равнодушие, других боялась смертельно; думала только о том, как бы работу к сроку кончить, никогда ни с кем не говорила и трепетала при одном имени барыни, хотя та ее почти в глаза не знала».

3. Татьяна Марковна Бережкова из «Обрыва» Гончарова

Еще одна Татьяна-барыня. Хронологически — как раз из поколения Татьяны Лариной.

«Райский вышел из гимназии, вступил в университет и в одно лето поехал на каникулы к своей двоюродной бабушке, Татьяне Марковне Бережковой. <…> У бабушки был свой капитал, выделенный ей из семьи, своя родовая деревенька; она осталась девушкой и после смерти отца и матери Райского, ее племянника и племянницы, поселилась в этом, маленьком именьице. Она управляла им, как маленьким царством, мудро, экономично, кропотливо, но деспотически и на феодальных началах. Опекуну она не давала сунуть носа в ее дела и, не признавая никаких документов, бумаг, записей и актов, поддерживала порядок, бывший при последних владельцах, и отзывалась в ответ на письма опекуна, что все акты, записи и документы записаны у ней на совести, и она отдаст отчет внуку, когда он вырастет, а до тех пор, по словесному завещанию отца и матери его, она полная хозяйка».

4. Чехов. Татьяна Песоцкая из «Черного монаха» и «Татьяна Репина»

У Чехова — две мистические Татьяны. В милой девушке Татьяне Песоцкой, впрочем, ничего мистического нет, но она невольно становится «детонатором», запускающим механизм душевной болезни главного героя, магистра философии Коврина. А вот Татьяна Репина — уже настоящий призрак. Если так можно выразиться.

«Он засмеялся и взял ее за руку. Ее широкое, очень серьезное, озябшее лицо с тонкими черными бровями, поднятый воротник пальто, мешавший ей свободно двигать головой, и вся она, худощавая, стройная, в подобранном от росы платье, умиляла его.

– Господи, она уже взрослая! – сказал он. – Когда я уезжал отсюда в последний раз, пять лет назад, вы были еще совсем дитя. Вы были такая тощая, длинноногая, простоволосая, носили короткое платьице, и я дразнил вас цаплей… Что делает время!»

5. Танюшка из «Малахитовой шкатулки»

Еще одна мистическая Татьяна — но уже совсем в другом роде: «напарница» самой Медной горы хозяйки.

«Вот и росла та девчоночка на примете у людей. Ровно и всамделе гарусинка из праздничного пояса выпала — далеко ее видно. И хоть она не шибко к чужим людям ластилась, а всяк ей — Танюшка да Танюшка. Самые — завидущие бабешки, и те любовались. Ну, как, — красота! Всякому мило. Одна мать повздыхивала:

— Красота-то красота, да не наша. Ровно кто подменил мне девчонку».

6. Есенин. «Хороша была Танюша»…

Самая «народная» из всех литературных Татьян. И неудивительно: народный поэт, Есенин сделал почти что «ремейк» народной песни «Таня-Танюша, Таня белая, да все румёная...», которую потом кто только и как только не исполнял.

Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.
Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.

7. Наум Коржавин. Поэма «Танька»

Большое повествовательное стихотворение о согнутой годами несгибаемой коммунистке, написанное в 1967 году одним из самых яростных шестидесятников.

Седина в волосах.
Ходишь быстро. Но дышишь неровно.
Все в морщинах лицо
– только губы прямы и тверды.
Танька!
Танечка!
Таня!
Татьяна!
Татьяна Петровна!
Неужели вот эта усталая женщина –
ты.

8. Песня из кинофильма «Карнавальная ночь» – «Ах, Таня, Таня, Танечка»

музыка Анатолия Лепина, слова Владимира Лифшица

Совсем другая Таня — озорная, карнавальная. И страшно популярная. Неудивительно: ведь именно с этого фильма, узаконившего советский «новогодний бал», началась традиция «Голубых огоньков». Остается добавить, что автор бесхитростных стихов Владимир Лифшиц — отец Льва Лосева, одного из самых хитромудрых русских стихотворцев XX века.

Ах, Таня, Таня, Танечка,
С ней случай был такой:
Служила наша Танечка
В столовой заводской.

9. Песня из кинофильма «Нормандия-Неман»

Совсем другой фильм — совсем другое настроение, ничуть не шутливое. Но в истории об одной из самых трогательных подробностей Великой Отечественной войны — эскадрилье французских летчиков, сражавшейся в составе советских ВВС, хочется вспомнить пушкинское же:

И смело вместо belle Nina

Поставил belle Tatiana

Слова К. Симонова
музыка Р. Щедрина

Разлучились полночью туманною,
Уводила в бой меня звезда.
Распрощались с Танею, с Татьяною, с Татьяною,
Не забыть ее мне никогда, никогда.

10. «Наша Таня громко плачет…» Агнии Барто

Ну и бессмертное:

Наша Таня громко плачет:
Уронила в речку мячик.
— Тише, Танечка, не плачь:
Не утонет в речке мяч.

С именинами, дорогие Татьяны!

Источник